Бум, бум, бум разрывало в клочья зародившийся сон Ливара.
— Pucha… Я хочу спать. — собирающееся сознание бунтовало и с каждым новым бумом, этот протест становился всё сильнее.
Когда к звукам шагов, которые больше были похожи на плюхание ступней на прямых ногах, добавились ещё удары тарелок, которые на скорую руку хотела помыть Норма, пробуждающееся сознание Ливара не выдержало:
— А можно потише?.. Я хочу спать.
Словно флэшбэком проносилась предыдущая ночь:
Хитрющие глазки шамана, который уже все просчитал и его стандартный вопрос, — Ты будешь пить сегодня?
— Я только, что поужинал… Так можно?..
— Конечно можно, если ты находишься под защитой настоящего мастера, диета тебе не нужна, — с иронией и гордостью за свой авторитет, ответил шаман.
— Хорошо, — с долей скептицизма ответил Ливар, подумав про себя, — Вкусные сегодня были макароны, интересно как это будет, желудочный сок разбавляется Айвой и начинает блокировать моноаминоксидазу, тяжело наверное…
Дом был полон гостей: Авдений, начинающий курандеро, его супруга, которая устала от вечной нехватки денег и эгоцентризма мужа, Панчо или Франциско, близкий друг Мамертона, работающий обычным строителем и частенько захаживающим в гости. Отношения Авдения и его жены пришли в точку дефолта, когда и рай в шалаше начал рушиться о быт повседневной жизни. Это поначалу казалось, что замуж за курандеро — большая удача, но постепенно жена дожила до настоящей нужды в заботливом и финансово обеспеченном супруге, а не в начищенном тазу, готовом сиять при каждом лстительном словце.
Оставалось около часа, до момента когда выключат свет, разольют свежесваренную Айву, шаман просвистит уже до рефлексов знакомую мелодию, а желудок начнёт ох*евать от очередной порции ИМАО[ Ингибитор моноаминоксидазы (ИМАО, MAOI)] смешанным с Чакруной.
А пока, Мамертон лежит на полу и рассказывает истории из своей жизни, которых за его 80 лет накопилось не мало, причём любой индеец из Северной Америки позавидовал бы его артистизму, харизме и какой-то детской нелепости. Любой человек в здравом уме, посчитал бы эти небылицы выдумкой, но люди, которые сидели вокруг Мамертона, казалось реально верили в них или по крайней мере делали вид, что верили из уважения к маэстро. Некоторые истории, были настолько невероятными, но искренность, с которой они доносились, подкупала и словно наводила транс, в котором проследить разницу между имевшими место событиями и собственными фантазиями Мамертона, было невозможно. Причём, это не просто истории, а кирпичи на основе которых строилась его жизнь и система мотивации в целом. Когда под конкретный запрос, существовала та или иная небылица. Конечно-же, степень наивности слушающих людей, играло здесь не последнюю роль. Мамертон напоминал опытную гадалку, которая рассказывает свою сказку так, чтобы установить как можно более близкий контакт с человеком, а учитывая то, что большинство клиентов Мамертона, были люди инфантильные, ищущие светлого гуру, который укажет наиболее светлый и лёгкий путь к решению их проблем, клиентов у него хватало с лихвой.
Так под финансовые трудности была придумана история о том, что пурга[ Дух Аяхуаски] якобы выбрала именно Ливара в качестве его ученика, а плата за ученичество сначала была в тысячу долларов, но потом опустилась до 200, когда стало понятно, что таких денег у Ливара нету.
Ливар погрузился в воспоминания:
— Ты обязательно станешь настоящим шаманом и будешь вести свои церемонии, я обучу тебя за 10 занятий, которые будут стоить 3500 солей[ На момент написания романа US$ 1 ~ S/ 3,5], — проговорил Мамертон очень серьёзным и важным голосом.
— Мммм… Спасибо — таких денег у меня нету, — резко и чётко ответил Ливар, уже предвкушая типичный перуанский торг.
— 1500 солей, лишь потому, что пурга хочет, чтобы я тебя обучал, — Мамертон, был предельно сосредоточен, чтобы заметить малейшую реакцию на лице Ливара по которой будет понятно, что он сможет потянуть такую цену.
— Нет сеньор, это дорого для меня, — с доброжелательной улыбкой, уверенно и немного с напряжением смотря в глаза шамана, ответил Ливар.
— 700 солей это последняя цена, исключительно из-за того, что ты здесь застрял из-за карантина, — ответил и ушёл в дом к соседям Мамертон.
Ливар остался один в доме, ему хотелось сбросить ещё, но где-то внутри, что-то говорило ему, что 700 солей за возможность остаться и переждать карантин, не так уж и плохо… конечно учитывая тот факт, что Мамертон уже получил 1500, плюс сейчас 700, чёт дох*я выходит…
— Который сейчас час? — внезапно спросил Мамертон Ливара, тем самым прервав поток его воспоминаний.
— Около 8 вечера, — вежливо ответил Ливар
— Через 10 минут мы начинаем! Норма, приготовь вёдра! И выключи свет.
— Кажется скоро начнётся, хорошо бы сходить в душ, а может вообще не пить — третья ночь подряд как-никак… — поток внутреннего диалога, мешал сосредоточиться Ливару, плюс он отчётливо чувствовал, что за внешним спокойствием, его сердце, подпитываемое страхом, начинает биться всё сильнее.
Это была не первая церемония и даже не двадцатая, но Ливару казалось, что к этому невозможно привыкнуть. Зато, ему удалось установить доверительные отношения со своим страхом, так что из необузданного паникующего зверя, страх стал ориентиром на пути соприкосновения с самыми тёмными уголками собственной личности.
Больше всего Ливар переживал за то, что однажды он не найдёт дорогу назад или вместо него вернётся кто-то другой или кто-то другой овладеет его телом и совершит что-то непоправимое с ним или с другими или что однажды позвонят матери и предложат забрать своего сына с другого конца света, из-за того, что он окончательно обдолбался шаманским зельем…
Щелчок выключателя, свет фонарика, лай собак во дворе и невероятная трель ночных насекомых перуанской сельвы, вот пожалуй и всё, за что сознание Ливара могло уцепиться в ожидании “прихода”.
Шаман просвистел знакомую мелодию, а за пределами дома, продолжался типичный деревенский вечер, звук проезжающих мотоколясок, мытьё посуды, отдалённый смех деревенских подростков.
Сладковато-горькое зелье, медленно проходило по пищеводу Ливара и смешивалось с недавним ужином, нарушая установившийся гомеостаз. Ещё каких-то пол часа и желудок будет отчаянно пытаться переварить этот коктейль, а Айва, словно знающий своё дело рестлер, пробивать дорогу Чакруне через защитный гематоэнцефалический барьер моноаминоксидазы.
— Pucha… Я хочу спать. — собирающееся сознание бунтовало и с каждым новым бумом, этот протест становился всё сильнее.
Когда к звукам шагов, которые больше были похожи на плюхание ступней на прямых ногах, добавились ещё удары тарелок, которые на скорую руку хотела помыть Норма, пробуждающееся сознание Ливара не выдержало:
— А можно потише?.. Я хочу спать.
Словно флэшбэком проносилась предыдущая ночь:
Хитрющие глазки шамана, который уже все просчитал и его стандартный вопрос, — Ты будешь пить сегодня?
— Я только, что поужинал… Так можно?..
— Конечно можно, если ты находишься под защитой настоящего мастера, диета тебе не нужна, — с иронией и гордостью за свой авторитет, ответил шаман.
— Хорошо, — с долей скептицизма ответил Ливар, подумав про себя, — Вкусные сегодня были макароны, интересно как это будет, желудочный сок разбавляется Айвой и начинает блокировать моноаминоксидазу, тяжело наверное…
Дом был полон гостей: Авдений, начинающий курандеро, его супруга, которая устала от вечной нехватки денег и эгоцентризма мужа, Панчо или Франциско, близкий друг Мамертона, работающий обычным строителем и частенько захаживающим в гости. Отношения Авдения и его жены пришли в точку дефолта, когда и рай в шалаше начал рушиться о быт повседневной жизни. Это поначалу казалось, что замуж за курандеро — большая удача, но постепенно жена дожила до настоящей нужды в заботливом и финансово обеспеченном супруге, а не в начищенном тазу, готовом сиять при каждом лстительном словце.
Оставалось около часа, до момента когда выключат свет, разольют свежесваренную Айву, шаман просвистит уже до рефлексов знакомую мелодию, а желудок начнёт ох*евать от очередной порции ИМАО[ Ингибитор моноаминоксидазы (ИМАО, MAOI)] смешанным с Чакруной.
А пока, Мамертон лежит на полу и рассказывает истории из своей жизни, которых за его 80 лет накопилось не мало, причём любой индеец из Северной Америки позавидовал бы его артистизму, харизме и какой-то детской нелепости. Любой человек в здравом уме, посчитал бы эти небылицы выдумкой, но люди, которые сидели вокруг Мамертона, казалось реально верили в них или по крайней мере делали вид, что верили из уважения к маэстро. Некоторые истории, были настолько невероятными, но искренность, с которой они доносились, подкупала и словно наводила транс, в котором проследить разницу между имевшими место событиями и собственными фантазиями Мамертона, было невозможно. Причём, это не просто истории, а кирпичи на основе которых строилась его жизнь и система мотивации в целом. Когда под конкретный запрос, существовала та или иная небылица. Конечно-же, степень наивности слушающих людей, играло здесь не последнюю роль. Мамертон напоминал опытную гадалку, которая рассказывает свою сказку так, чтобы установить как можно более близкий контакт с человеком, а учитывая то, что большинство клиентов Мамертона, были люди инфантильные, ищущие светлого гуру, который укажет наиболее светлый и лёгкий путь к решению их проблем, клиентов у него хватало с лихвой.
Так под финансовые трудности была придумана история о том, что пурга[ Дух Аяхуаски] якобы выбрала именно Ливара в качестве его ученика, а плата за ученичество сначала была в тысячу долларов, но потом опустилась до 200, когда стало понятно, что таких денег у Ливара нету.
Ливар погрузился в воспоминания:
— Ты обязательно станешь настоящим шаманом и будешь вести свои церемонии, я обучу тебя за 10 занятий, которые будут стоить 3500 солей[ На момент написания романа US$ 1 ~ S/ 3,5], — проговорил Мамертон очень серьёзным и важным голосом.
— Мммм… Спасибо — таких денег у меня нету, — резко и чётко ответил Ливар, уже предвкушая типичный перуанский торг.
— 1500 солей, лишь потому, что пурга хочет, чтобы я тебя обучал, — Мамертон, был предельно сосредоточен, чтобы заметить малейшую реакцию на лице Ливара по которой будет понятно, что он сможет потянуть такую цену.
— Нет сеньор, это дорого для меня, — с доброжелательной улыбкой, уверенно и немного с напряжением смотря в глаза шамана, ответил Ливар.
— 700 солей это последняя цена, исключительно из-за того, что ты здесь застрял из-за карантина, — ответил и ушёл в дом к соседям Мамертон.
Ливар остался один в доме, ему хотелось сбросить ещё, но где-то внутри, что-то говорило ему, что 700 солей за возможность остаться и переждать карантин, не так уж и плохо… конечно учитывая тот факт, что Мамертон уже получил 1500, плюс сейчас 700, чёт дох*я выходит…
— Который сейчас час? — внезапно спросил Мамертон Ливара, тем самым прервав поток его воспоминаний.
— Около 8 вечера, — вежливо ответил Ливар
— Через 10 минут мы начинаем! Норма, приготовь вёдра! И выключи свет.
— Кажется скоро начнётся, хорошо бы сходить в душ, а может вообще не пить — третья ночь подряд как-никак… — поток внутреннего диалога, мешал сосредоточиться Ливару, плюс он отчётливо чувствовал, что за внешним спокойствием, его сердце, подпитываемое страхом, начинает биться всё сильнее.
Это была не первая церемония и даже не двадцатая, но Ливару казалось, что к этому невозможно привыкнуть. Зато, ему удалось установить доверительные отношения со своим страхом, так что из необузданного паникующего зверя, страх стал ориентиром на пути соприкосновения с самыми тёмными уголками собственной личности.
Больше всего Ливар переживал за то, что однажды он не найдёт дорогу назад или вместо него вернётся кто-то другой или кто-то другой овладеет его телом и совершит что-то непоправимое с ним или с другими или что однажды позвонят матери и предложат забрать своего сына с другого конца света, из-за того, что он окончательно обдолбался шаманским зельем…
Щелчок выключателя, свет фонарика, лай собак во дворе и невероятная трель ночных насекомых перуанской сельвы, вот пожалуй и всё, за что сознание Ливара могло уцепиться в ожидании “прихода”.
Шаман просвистел знакомую мелодию, а за пределами дома, продолжался типичный деревенский вечер, звук проезжающих мотоколясок, мытьё посуды, отдалённый смех деревенских подростков.
Сладковато-горькое зелье, медленно проходило по пищеводу Ливара и смешивалось с недавним ужином, нарушая установившийся гомеостаз. Ещё каких-то пол часа и желудок будет отчаянно пытаться переварить этот коктейль, а Айва, словно знающий своё дело рестлер, пробивать дорогу Чакруне через защитный гематоэнцефалический барьер моноаминоксидазы.
